Speak To Me
Of those days I won’t forget
Your worst dream
Has just returned - to pay you back
I’m still laughing
There’s not much else I can do
But one thing’s certain
I’m coming back for you.
Glenn Tipton, K.K. Downing
15 октября 20хx года. Земля
Из глубины времени приближалась пятница, 13-е. До нее было еще далеко, но болеющие трискайдекафобией* уже испытывали ужас. Не любящие полную Луну просто чего-то боялись. Это не мешало большинству из них делать свои обычные дела: ссориться, лгать, убивать, обманывать, что-то выгадывать или просто отнимать понравившееся у других, но вносило некие помехи в сам процесс отнимания и обмана.
Война не мешала процессу. К ней и смерти других, периодически показываемой по телевизору, все привыкли за несколько дней.
***
Джон Фэйтлис в тупой полупрострации наблюдал за быстро меняющимися на экране телевизора картинками. Новости, которые с момента начала войны шли по всем каналам каждые двадцать минут, раздражали. Функция автопереключения сломалась, и потому новости иногда прерывались срочными сообщениями об угрозе тем или иным местностям, которые в каждом втором-третьем случае заканчивались выражением соболезнований в следующем выпуске новостей. Соболезнования, как правило, выражались от имени президента, правительства и всей нации родственникам живших в указанных местностях.
Отвернувшись от телевизора, Джон прислушивался к себе, стараясь понять, что злит больше: по-дебильному улыбчиво-спокойная форма подачи ужасающей информации, или содержание, свидетельствующее о бессильном кретинизме властей всех мастей.
Попытка выделить что-то одно не удавалась. И не так давно испеченный специалист по связям с общественностью злился еще больше. К тому же автопереключение не работало, а ему больше всего не хотелось заранее узнать, что следующим будет он. Это значило бежать и прятаться. И то, и другое претило душе.
Покинув неуютно-теплой осенью конца 2013 года уютный пригород Лос-Анджелеса, Джон успел за несколько лет проделать эволюцию в карьере, постепенно передвигаясь от создания рекламных роликов к разработке стратегических концепций управления массовой психологией. Законченный экстерном курс бакалавра по PR не сильно помогал в последнем, но и не мешал, обогатив память Джона дополнительным объемом малонужных стандартных сведений. Помогало, скорее, одиночество, дарившее больше времени на раздумья.
Пола, бывшая жена Джона, так и не сумела понять перемену, произошедшую в муже после того странного обоюдного сна, проснувшись от которого они обнаружили на полу своего дома разбросанные пачки 50-долларовых купюр. Отказ же от богатой роли и решение навсегда уехать Пола и вовсе расценила как начало психической болезни. Скоротечный конфликт закончился разводом, и теперь Джону оставалось лишь сожалеть, что он не остался. Послушайся он тогда советов жены, и был бы сейчас избавлен от необходимости наблюдать за тем, как весь мир сходит с ума.
Неожиданно Джон понял, что исподволь гнетет его, рождая злобу на все вокруг: он никогда не сможет погрустить на могиле Полы, которую по-своему любил. Ее могилой стало то, что раньше называлось городом, и это была самая большая братская могила в истории.
Кто-то переключил канал вручную. Джон нервно оглянулся. Он и забыл, что не один. Сегодня был выходной, а она всегда приходила по выходным, чтобы заняться тем, что не в силах остановить никакая война.
Познакомился он с ней незадолго перед войной. Хотелось женского общества, но все, кто ни попадался, оказывались настолько тупы или деньголюбивы, что уже к утру первой ночи от обильного сочетания того и другого начинало тошнить.
Как-то у одного из сослуживцев случился юбилей. Туда были приглашены некоторые из соседнего отдела, в том числе и она. Заговаривать на работе не было ни времени, ни желания, тем более, что с первого взгляда привлекательность оставляла желать лучшего. Для второго же взгляда требовались некие иные обстоятельства.
И тут, на чужом юбилее, Джон, выпив без всякого тоника три бокала джина, решил позагадывать свои любимые загадки. Оглядевшись, он увидел, что никого, кроме нее, в доступной близости нет. Вставать с кресла было лень, и Джон, лучезарно улыбнувшись, обратился через стол:
– Прелестница, хотите я загадаю вам загадку?
– Хочу, – в ответ улыбнулась она.
– Но если вы не отгадаете...
– Тогда я выполню одно ваше желание. А если отгадаю?
– Тогда я выполню одно ваше, – изо всех сил принялся прятать иронию Джон.
– Слушаю.
Джон сделал загадочный вид, несколько раз повел бровями и, завращав ладонями, изрек:
– Итак. Маленькое, красненькое, вверх-вниз снует.
Она несколько секунд помолчала, раздумывая, и ответила:
– Это помидор в лифте.
Джон был удивлен. А удивление, как известно, часто перерастает в заинтересованность. За последние двадцать лет он ни разу не слышал, чтобы кто-то мог отгадать эту загадку.
– Вы ее знали, – догадался Джон.
– Нет, – абсолютно искренне моргая, ответила она.
– А как же тогда?
– Элементарно. Что же еще может туда-сюда, то есть вверх-вниз, тусоваться такого маленького красненького, кроме помидора в лифте?
– Да? - повторно удивился Джон. – Действительно. Ну что ж. Ваше желание.
Желания, как оказалось, совпали. И она стала приходить по выходным, а иногда и чаще.
– Вы должны быть одеты со вкусом. Сеть магазинов «Супербосс» решит вашу проблему, – радостно промурлыкало с экрана женское личико.
Джон, поморщившись, посмотрел на свои розово-серые носки с вышивкой «Супербосс», затем перевел взгляд на полураскрытый халат коллеги:
– Что за кретин отвечает у них за рекламу?
– Милый, ты на глазах теряешь квалификацию, – халат ловко соскользнул с левого плеча. – Просто никому нет дела до уже оплаченной рекламы.
– Хоть бы стыд поимели.
Тут у обладательницы халата зашевелились волосы на голове. Она тесно общалась с Джоном, и такими как он, уже второй год, как на работе, так и вне ее, но слово похожее на «стыд» услышала впервые.
– Чего стыдиться-то?
– Дура. Скоро мы все будем ходить в лохмотьях. Если не повезет. Так что побереги халат.
– А если повезет?
– Тогда и лохмотья не понадобятся.
***
В 700 тысячах километров от границы Солнечной системы ударный флот Геи приступил к торможению. Первыми легкое голубоватое свечение выхода из полутьмы породили три корабля авангарда, следовавшего впереди и выполнявшего функции походного охранения. И хотя по всем данным разведки охраняться здесь было не от кого, командующий группировкой генерал Грейтс скрупулезно выполнял все предписания устава.
Следом появились три эскадрильи крейсеров-штурмовиков, по девять кораблей в каждой, за которыми двигались 12 транспортов с десантом, со всех сторон окруженных заслоном тяжелых истребителей. Лишь несколько кораблей разведки не придерживались походного порядка, располагаясь так, как это считали нужным их командиры.
Одно из разведывательных суден снова мчало к Земле Бэта и Стила. Теперь, несмотря на все отговорки, их отправили сюда для координации целеуказания, которое исследователи предусмотрительно сняли в прошлый раз перед убытием. Свежеиспеченным миллионерам не нравилась навязанная приказом деятельность, но обещание удвоить состояние каждого заставляло примириться с судьбой.
Миновав Юпитер, армада принялась разворачиваться в боевой порядок.
В Пулковской обсерватории царил хаос. Только что прошла информация о возможном ядерном ударе по Петербургу и окрестностям, и теперь ученые и персонал в спешке собирались, пытаясь унести все самое ценное. Лишь один пожилой астроном не принимал участие в беготне. Пользуясь ставшим никому не нужным телескопом, он с удовольствием занимался мониторингом своего сектора пространства.
Профессора Петрова, конечно, печалило происходящее. Но не настолько, чтобы отвлечься от дела. И ничуть не больше, чем радовала появившаяся благодаря хаосу неограниченная возможность наблюдать доступные окрестности Вселенной.
Времени было предостаточно, и ученый решил уделить часть его своей любимой теме – изучению колец Юпитера.
Большое кольцо, слегка видимое с Земли лишь с торца, сегодня наблюдалось особенно плохо. К тому же мешал странный метеоритный поток, невесть откуда взявшийся здесь. Судя по отбрасываемому свету, метеориты были маленькими, но передвигались очень быстро.
– Весьма и весьма любопытно, – пробормотал вслух астроном, пытаясь на глазок сопоставить угловую скорость с реальной. – Это не свойственно ни одному из тел. Очень любопытно. Здесь есть над чем поработать.
В этот момент метеориты разделились на три четко структурированные группы, две из которых изменили направление полета и стали удаляться от срединной группы.
– Не может быть! Это не метеориты! – воскликнул астроном.
Мимо пробегал ученый секретарь. Он бежал медленно, отягощенный тремя тяжелыми сумками. Под потной рубашкой, на которой пузырился белый халат, волнообразно сотрясались жировые складки.
– Постойте, коллега. Взгляните, что я обнаружил, – схватил его за полу халата астроном.
– Какая разница! Только что Штаты произвели очередной пуск. Это точно по нам. Всем – в убежище!
– Наверняка собьют. А если нет, то убежать вы все равно не успеете. Лучше посмотрите. Я обнаружил чужие космические корабли.
Ученый секретарь посмотрел на астронома: «Ну вот, еще один ума лишился. Немудрено в такой-то обстановке».
– Не лишился, милейший, не лишился, – уловил направление мысли коллеги астроном, ненавязчиво подталкивая его к экрану телескопа. – «Ну и запах».
Ученый секретарь согласился взглянуть на экран. Увиденное поразило его.
Три группы объектов с огромной скоростью удалялись от Юпитера, по вычисляемой опытным мозгом траектории двигаясь к Земле.
– Это американцы! – воскликнул ученый секретарь.
– Извините, милейший. Все их корабли сбиты. Да и наука еще не в состоянии изобрести двигатель, способный разогнать объект до такого скоростного значения. А судя по происходящему, они всего лишь тормозят. Для замеренной скорости необходимо огромное количество топлива. Даже на порядок меньшей скорости, милейший. Но, чтобы вывести столько топлива хотя бы на околоземную орбиту, энергетические усилия составят результирующую, которая просчитывается по формуле...
– Знаю-знаю, – прервал готовую было начаться лекцию ученый секретарь. – Но тогда что это?
– Думаю, это иная цивилизация.
– Они летят нам на помощь? Чтобы остановить все это? – ледяные мурашки ужаса и радости пробежали по телу ученого секретаря.
– Весьма возможно. Ровно настолько, насколько и сомнительно. Тем не менее, мы обязаны сообщить властям. Связь еще работает?
АТС-7 работала. Заместитель Главнокомандующего, засевший в заглубленном бункере, лично принял сообщение, немедленно передав его президенту. Тот, не раздумывая, обратился к прямой связи с президентом врага.
– Говорите, – послышался вражеский голос.
– Дайте президента.
– Да, – изменился голос в трубке.
– К нам приближаются какие-то чужие.
– К кому это, к вам? – съязвил американец.
– К Земле.
– Мне уже сообщили об этом. Мы предполагаем, что вероятно нападение.
– Мы тоже. Что у вас осталось?
– Хм, а вы веселый человек, господин президент.
– Да и вы не в печали. Но сейчас не время. Я знаю, что вы имели некие исследования.
– Они ничего не дали. Это блеф.
– Еще пару часов – и этот блеф...
– Ну хорошо. То есть гуд.
– Я свяжусь с Пекином, Дели и Токио. А ты займешься Лондоном, Тель-Авивом и Парижем, – предложил русский таким тоном, словно разговаривал с одним из подчиненных.
– Хорошо, – на пару секунд замялся американец, быстро размышляя: время ли сейчас бороться с русской наглостью, теперь пытавшейся еще и командовать. Сообразив, что не время, и лучше отложить на потом, спросил:
– Твои ракеты?
– Все. Больше никаких ракет.
– А твои? – уточнил русский.
– И мои. Хватит.
– Значит, останавливаемся? Согласен?
– Согласен. Чужие уже приближаются к орбите Марса. Свяжемся через 10 минут.
– Через семь.
Американский президент бросил трубку:
– Увести ракету от русских.
– Куда?
– Куда угодно! В космос! Подорвите! Мне плевать.
– M-3 только что сбита русскими, сэр.
– Хорошо. Что у нас осталось?
– Три спутника с комбинированным оружием: лазеры плюс иглы, и две подрывных платформы. Они были замаскированы в резерве под метеоинформаторов. Челноков нет. На земле: 50 процентов подводного флота и 70 процентов иных ракетных носителей. Бомбардировщиков ...
– Бомбардировщики не интересуют. Сколько стратосферных истребителей?
– Сколько и было. Их базы русские почему-то не уничтожали.
– Дайте мне Лондон.
Уставшие за короткие дни войны и быстро привыкшие к огромным разрушениям и немыслимым потерям мирного населения и войск, главы государств теперь спокойно реагировали на любое изменение обстановки. Ни одна из сторон, перейдя грань, не переходила последнюю грань – столицы и уцелевшие крупные города не уничтожались. Естественно, не из чувства врожденного гуманизма, а в силу страха ответа. Последний выпущенный и сбитый носитель предназначался не Петербургу, а осиному гнезду русских ракетчиков. Думать о том, что в гнезде жило больше миллиона человек, не было ни времени, ни смысла. Маловредные обломки, почти сгорев, упали где-то не здесь. Жители горного кантона «Нездесь» не смогли определить уровень опасности – бытовые счетчики давно зашкалили.
Страх, граничивший с отрешенностью, помогал действовать не только быстро, но и обдуманно. Бункеры спасали принимавших решения от мгновенного уничтожения, а частично работавшие средства связи позволяли согласовывать усилия в борьбе с врагом.
Враг существовал. Каждый из участников борьбы знал врага в лицо и видел на мониторах его истерзанную территорию. И вдруг появилось нечто иное. Другой враг, заставивший забыть о прежних. Веками действовавший закон: «Враг моего врага – мой друг» потерял силу.
Теперь следовало договариваться. И неожиданно для самих себя они договорились.
Началось прямое совещание. Оставшиеся в целости спутники пусть с помехами, но обеспечивали прохождение сигнала. Оптоволоконные сети, под землей, морями и океанами все еще обслуживали выживших абонентов.
– Судя по скорости их приближения, они появятся у Земли через 20-30 минут, – сообщил японский премьер.
– Мы можем развернуть несколько спутников и открыть сокрушительный огонь, – предложил президент США.
Его удаленные коллеги с трудом скрыли ухмылки. И трудно было понять, что это: ирония бессилия, хранившая психику, или насмешка над самодовольным хвастуном, умудрившимся потерять треть своего населения, ничего не добившись.
– Сначала надо выяснить их намерения, – сказал русский президент. – Мы отправили им навстречу нашу единственную управляемую платформу с пилотом. А лазеры, уважаемый, у нас тоже есть, – неожиданно для себя проговорился русский.
– Может быть, лучше сдаться? – послышалось из Тель-Авива. – Мы уверены, что ваши э-э-э... наши лазеры против них, что дубина против танка.
– Мы не можем сдаваться, не зная их намерений, – поддержал русского французский президент.
В разговор вмешался не приглашенный в спешке, но имеющий доступ германский канцлер:
– О чем вообще речь? У нас есть оружие. Если это вторжение, его надо уничтожить. А дубину, если она стальная, можно сунуть танку в гусеницу.
Времени на размышление не было, и президенты с иными руководителями государств решили действовать согласованно. Дивизии РВСН получили приказ срочно перенацелить носители и заряды с обеспечением гарантированного подрыва боеголовок в космосе. Русские и американские военные спутники развернули изрыгающие отверстия от родившей их земли в сторону приближающейся армады.
* Трискайдекафобия – психическая болезнь, навязчивое состояние – боязнь числа 13.