Джон Фэйтлис второй день тупо слушал застарелую магнитолу, случайно найденную им в подвале третьего дня.
В подвал он спустился за горючим, но нашел лишь полбачка моторного масла, которое хоть и коптило в самодельной горелке, но все-таки горело и давало свет.
Сам Джон, конечно же, не сумел бы соорудить столь примитивное приспособление, если бы не сосед, которого он случайно встретил в «ГиантМаркете». Они оба пялились на опустошенные полки, на которых не было ничего, кроме пыли и битых стекол, непонятно каким образом долетевших сюда от витрин.
Сосед предложил симбиоз, ибо он мог сооружать какие-то неведомые древние штуки, а Фэйтлис пока имел то, чем их можно было заполнить. Поразмыслив, Джон согласился.
Итак, Джон Фэйтлис второй день тупо слушал застарелую магнитолу, случайно найденную им в подвале. Магнитола была вся в пыли, накрепко присосавшейся к брызгам масла, но протирать ее совершенно не хотелось. По всей видимости, в этом не было смысла. А в чем теперь заключался смысл – Джон не знал. Как не знал и многого другого.
Радость от того, что ему удалось случайно поймать хоть одну работающую станцию, стала исчезать еще вчера. Во-первых, неотвратимо садились предпоследние батарейки, и ими приходилось стучать о батарею. А это злило бывшего управленца. Во-вторых, станция то и дело отключалась, голосом диктора извиняясь за необходимость то ли аккумулятор зарядить, то ли топливо залить в бачок какого-то автономного энергогенератора.
Периодически передавали музыку, которую Фэйтлис раньше и слушать бы не стал. Но теперь и Людвиг ван Бетховен, которого он понаслышке знал, и, Роб Халфорд, которого он не знал совсем, вносили в душу умиротворение.
Подыхающий предпоследний комплект батареек приходилось время от время вытаскивать, чтобы вставить в счетчик. Счетчик продолжал трещать и зашкаливать. Потому вскоре сие занятие надоело Фэйтлису. Трещит, ну и пусть себе трещит.
– Надо было купить армейский счетчик, – пробормотал Фэйтлис и вставил батарейки обратно в магнитолу. Она заработала.
Какой-то большой умник, представленный ведущим, как профессор университета, объяснял себе, ведущему и неизвестному числу слушателей социально-психологические причины возникновения войн и конфликтов. Видимо, разговор начался чуть раньше, и естественно с темы последней войны:
– Понимаете, – слегка гнусавил профессор, – Усиление эскапии рождает деструктивные мотивы в процессе адаптации индивидуума, что отнюдь не способствует решению проблемы контаминации морального климата и гуманизации социума, как структуры, имплицитно детерминированной.
– Если честно, не совсем понимаю, – отозвался ведущий. – Нельзя ли попонятнее для слушателей. Попроще.
– Хорошо. Впрочем, куда уж проще, – в голосе профессора проскользнули нотки недовольства собеседником. Но он сдержался, вспомнив, что не читает лекцию или принимает экзамен, а дает некое подобие интервью:
– Когда в социуме, состоящем из индивидуумов, некая сумма деструктивных мотиваций превышает искомый барьер, возникает своего рода критическая масса, которая начинает вести себя по собственным законам. Все это, опуская промежуточные этапы, и приводит к насилию, конфликтам, войнам, наконец.
– Извините, профессор. Но, по-моему, война началась из-за нефти. Наш Персидский залив решили оккупировать русские.
– Нет, уважаемый. Война началась из-за того, что одна из сторон превысила предельно допустимый уровень психологического насилия над другой. А Персидский залив никогда не был нашим. Следует лучше изучать карту родной страны и ее историю.
– Но мы там часто воевали.
– Воевать можно где угодно, при желании. Хоть на Марсе, – почувствовалось, что профессор улыбнулся. – Но сделать из него 53-й штат вряд ли получится.
– Придурки какие-то, – инстинктивно дернулся было сменить волну Фэйтлис. Но вспомнив, что других волн больше нет, разозлился. – Какая теперь разница, из-за чего все началось.
– Интересно, все-таки. Вдруг могло обойтись? – возразил сосед.
– Вот оно обходилось, обходилось, да и пришло.
– Что пришло?
– Дерьмо на палке. Вот что. Тебе снова счетчик включить?!
– Не надо, – сник сосед. – Слышал уже.
Затем, с надеждой посмотрев на Джона, спросил:
- Как думаешь, сколько нам осталось?
- Мне плевать. Я об этом вообще не думаю.
Переучившийся студент тем временем продолжал спорить с профессором.
– В конце концов мы имели полное право отстаивать свои экономические интересы.
– Конечно же. Но и они тоже. О чем, кстати, открыто и заявили.
– Потому тем более мы были должны отреагировать.
– Сказано: по делам их узнаете их. В результате сих дел почти не осталось ни нас, ни их, и уж тем более – никаких экономических интересов. Или вы предлагаете добираться до выжженных скважин на пирогах?
– В скважинах виноваты пришельцы.
– Пришельцы заняты исключительно передающей инфраструктурой, представляющей для них опасность. Остальную они не трогали.
– Вы можете это доказать?
– Элементарно. На примере вашей действующей станции.
– Это уже область сознания. К делу отношение вряд ли имеет.
– Сознание, молодой человек, является причиной, а не следствием, и может развиваться автономно от материального мира; поэтому реальный подтекст, лежащий в основе кажущегося нагромождения текущих событий, представляет собой историю идеологии.
– Это Гегель какой-то.
– Правильно. В обработке Фукуямы. И, заметьте, не какой-то. Не какой-то!
– А, вы имеете в виду Фрэнсиса Фукуяму? – вспомнил имя экономиста ведущий.
– Похвально, молодой человек. Именно его, с его работой –«Конец истории?»
– Накаркал.
– Во-первых, он не это имел в виду. Во-вторых, он ошибся, – тут профессор понял, что собеседник знает предмет лишь понаслышке, соответственно объяснять в прямом эфире без толку, и сменил тему:
– В некотором смысле, все происшедшее – результат переизбытка хитрости, недостатка ума и полного отсутствия мудрости.
– Почему вы так считаете?
– Потому что умный использует собственный ум. Хитрый – чужую глупость. Мудрый не использует никого.
– Наша передача подошла к концу. Спасибо вам, господин профессор, за интересную и познавательную беседу, – радостно объявил ведущий. – А сейчас концерт.
Кусками начали передавать Девятую симфонию Бетховена. Звуки Allegro Assai, наполнявшие помещение красотой, слегка не достигнув финала, сменились треском и жутким звуком чужого предупреждающего сигнала.
Сигнал медленно потух. Затем из динамиков послышались слова:
– Говорит представитель армады вторжения. Мы обращаемся ко всем жителям и особенно – к военным.
Наступило молчание. Снова вернулся треск, но тут же исчез. И слова повторились. А потом еще, еще и еще. Джон не считал сколько раз, но слушал.
Наконец, вступление не только началось, но и продолжилось:
– Говорит представитель армады вторжения. Мы обращаемся ко всем жителям и особенно – к военным.
Решением Демократического Совета нашей Империи атака вашей планеты с применением средств существенного поражения признана ошибкой.
Ударные и десантные силы не будут переходить границу вашей стратосферы и предпринимать действия, за исключением защитных, в случае, если удары по ним прекратятся.
Мы предлагаем помощь: срочную очистку атмосферы от загрязнения, в первую очередь наступившего в силу вашей войны друг с другом неправильным оружием; быстрое восстановление энергосистем; а также продовольствие и медикаменты в необходимом каждому количестве.
Теперь обращаюсь к главам государств, объединений, территориальных структур и, при невозможности, исполняющим их обязанности.
В целях гуманности и выживания населения, оставшегося после нашей предварительной разведки легкими средствами, которая признана немотивированной, необходимы переговоры.
Для подтверждения нашей доброй воли и искренних намерений сообщаем, что для ведения переговоров прибывает лично Император нашей Демократической Империи.
Руководители, желающие принять участие в переговорах, имеют возможность передать ответное сообщение на следующих частотах...
– Подожди-ка, – вдруг обрадовался непонятно чему сосед. – А ты, оказывается, шутник. То-то я думаю: кого мне этот голос напоминает? Ну шутник. А я чуть было не поверил.
– Я не шутил. Это не я.
– Угу. Послушай повнимательнее.
– Данное сообщение будет передаваться каждые 30 минут. Просьба персоналу действующих станций отключать сигнал на это время. Спасибо.
– Хм, – задумался Джон. –- Действительно, голос похож.
– Значит, у тебя есть передатчик! – обрадовался сосед. – И ты молчал.
– Дурак ты, твою мать, – выругался Джон.
– Сам дурак, – ничуть не смутившись, продолжил радоваться сосед.
– Ладно, не обижайся.
– А я и не обижаюсь.
– Знаешь, кого ты мне напоминаешь? – лицо Джона приобрело улыбчиво-доброе выражение.
– Не знаю.
– Ты напоминаешь мне известного супергероя из мультфильма на букву Б.
– Польщен. И кого же, если не секрет? Бэтмена?
– Нет. Бивиса.