13 октября 20хх года. Москва. 12.30 по местному времени
Заседание правительства шло в обычном режиме, если не считать двух необычных факторов: иного места, а именно – в Кремле, и присутствия президента.
Официальная повестка дня включала три вопроса, на самом деле представлявшие собой следствия единой проблемы. К сожалению, мы не можем передать весь разговор, в силу секретности ряда особенностей, но в целом управляемый диалог выглядел примерно так:
– Цены на нефть упали за последний месяц на 20 процентов. Одновременно подорожал транзит. Газ подешевел на 25 процентов. Соответственно, валютная выручка от операций...
– Хорошо, садись, – прервал пожилого вице-премьера, ранее служившего генералом, президент, недвусмысленно посмотрев на министра энергетики.
Тот быстро поднялся, раскрыв папку с подготовленными соображениями:
– Нами достигнута предварительная договоренность с основными экспортерами. Мы можем на треть увеличить поставки и выполнить план по деньгам. В этом случае...
– В этом случае ты будешь продавать нефть по цене, ниже кока-колы.
– Извините, господин президент, но литр бензина всегда был дешевле литра кока-колы. И, как минимум, в несколько раз. А здесь сырец. Его надо еще переработать.
– Вот и перерабатывай. На то ты и министр. Заключение новых контрактов на продажу нефти на экспорт по старым правилам с сегодняшнего дня мы прекращаем. Действующие выполним по контрактным ценам.
– И что это за новые правила?
– Цену на нашу нефть отныне будут устанавливать не биржевые спекулянты, а мы сами. С этого дня я устанавливаю цену на нашу смесь в 120 долларов, Сибирскую легкую нефть – 135 за баррель. Ни одна компания, работающая на экспорт, не имеет права продавать дешевле.
Несколько недоуменных пар глаз уставились на президента. Почти все они принадлежали к считавшим себя экономистами. Остальные экономисты предпочли отвести глаза. Выступить решился только один из недоуменных – глава Центрального банка.
– Мировая конъюнктура складывается сейчас не в нашу пользу.
– Это важная информация, – пару раз кивнул президент. – Из каких источников вы ее получили?
– Агентства, система бирж и, наконец, БРР...
– Вот именно: брр по коже идет. Так что вы там говорили?
– Мировая конъюнктура складывается сейчас не в нашу пользу.
– А когда она складывалась в нашу пользу?
– Это абсолютно грамотно просчитанный тренд, господин президент.
– Тренд – кривая для идиотов. В вашем случае он ничего не показывает, – усмехнулся президент.
– Нефть опять упала, а зерно выросло.
– Нефть не может упасть. Она жидкая и вязкая. Тем более, я уже все сказал про нефть.
– Но это тенденция, – решил возразить отвечающий за топливо. – Штаты разморозили свои месторождения, чтобы сбить цены, которые были готовы скакнуть, как только наш флот приблизился к Персидскому заливу. Резко увеличили добычу и многие другие страны – экспортеры. Танкеры не успевают грузиться.
– Управляющий должен уметь управлять тенденциями для всеобщей пользы. А эти пусть качают. Мы же обождем. И насчет танкеров мы подумаем. Разве они не тонут периодически?
Глава Центрального банка дождался возможности продолжить и продолжил:
– Кроме того, наступает срок погашения процентов по кредитам. Одновременно, неурожай этого сезона вынуждает нас прибегнуть к закупкам. Иначе мы будем голодать.
– Думаю, лично ты голодать не собираешься.
– Я здесь не при чем. Через месяц мы должны обеспечить платежи по обслуживанию.
– Обслуживанию кого?
– Долга, то есть «чего», – в нервно-злобном бессилии затрепетал в душе банкир. Поведение президента бесило, а убрать его он пока не мог. По крайней мере, пока не получалось. И это злило еще больше. Выскочка, не способный разобраться даже с тем, как функционирует мировая финансовая система, не знающий, кто контролирует потоки, указывал ему, что делать. Не удавалось выяснить и то, где он взял деньги на выборы.
– Это не твоя головная боль.
Президент достал из папки лист с распечаткой:
– Здесь новый Закон о статусе Центрального банка. Дума приняла его вчера вечером, а Совет Федерации сегодня утром. Я утверждаю его на ваших глазах, – поставил длинную роспись президент. – Ознакомьтесь, – глядя на разносивших копии помощников, улыбнулся президент.
Кабинет наполнился легким шерохом.
– Кстати, о процентах, – вдруг вспомнил президент и поочередно перевел пристальный и долгий взгляд с главы Центробанка на министра финансов. – А зачем вы брали деньги, зная, что не отдадите? Как-то несерьезно.
– Я не брал, – почувствовал подлый пот под одеждой банкир. – Ваш, ваши предшественники...
– О мертвых плохо не говорят. Это даже выскочка знает. Ведь именно таковым ты меня считаешь, не правда ли? Но там твоя подпись. На предложениях.
– Не только моя.
– Не только твоя.
– Но платежи по обслуживанию! Мы обязаны их провести. Иначе будет дефолт, – поддержал банкира министр финансов.
– Проведем. Возьмите из резервного фонда.
– Но этого нельзя делать! Это против правил! Я уже договорился о кредите на эти цели, – возразил финансист.
– Взять очередной кредит на погашение процентов по кредиту? А проценты по нему мы будем платить, взяв через год новый кредит? Вы упорно тащите страну в долговую яму. Даже не в яму – в пропасть, из которой не выбраться.
Поэтому я меняю правила. И проценты, и все займы, по которым подошли сроки, будут погашены из резервного фонда. Новых кредитов мы больше брать не будем. Вы – потрясающий человек, – снова посмотрел на министра финансов президент. Вы берете деньги бюджета и складываете их в Нью-Йорк под 1,5%, а затем тут же занимаете их там же под 6 – 8%. Это фокус такой? Глупость? Личный бизнес? Или предательство? – последнюю фразу президент произнес вкрадчивым шепотом.
– Думаю, вам надо подумать. Многим из вас надо подумать, – замолчал президент и продолжил. – Какова порука, такова и ответственность.
В этот момент заверещал зуммер. Президент, посмотрев на одну из своих рук, дотронулся указательным пальцем до разрешающей кнопки. Открылась дверь, и заседающие увидели бодрого человека в генеральской форме. Почти всем он был незнаком.
– Начальник Генерального Штаба ВС России, генерал-полковник Смирнов, – представил вошедшего министр обороны, внимательно наблюдая за президентом. Президент, перехватив взгляд, чуть заметно улыбнулся, так, чтобы улыбка была видна исключительно военным и их смежникам.
– Срочный доклад, – отрапортовал Смирнов.
– Он касается всех? – строго посмотрел на генерала бывший в таком же звании министр обороны.
– Он касается всех, – успокоил министра президент. – Докладывайте.
Смирнов вытянул руки по швам и, четко чеканя слова, сообщил:
– Авиация члена НАТО 14 приступила к бомбардировке предполагаемых объектов на территории члена НАТО 10.
– Объекты?
– Действуют в соответствии с приказом зэт два ноль..., – чуть не проговорившись, замолчал генерал.
– Приказ отменен, – поднялся президент, быстро и незаметно превращаясь в Главнокомандующего.
Где-то далеко, в окруженном морем пространстве, стали происходить изменения в спрятанной от наблюдателей технике.
Посланные, чтобы наказать проигнорировавших многочисленные угрозы, турецкие бомбардировщики освобождались от бремени. Управляемые ракеты и бомбы с лазерным наведением разного типа успешно превратили в обломки макеты пусковых установок, действующий радар и часть жилых домов в радиусе 32 километров от цели. Разделенный на две части остров заполыхал одной частью.
Несколько защищавших подожженную часть острова перехватчиков попытались отразить нападение, но ракеты не пошли по воздушному врагу, ибо формально он был другом, использующим единую систему оповещения о своих и чужих. Аналогичная участь постигла и напавших, усмотревших на бортовых радарах летающую угрозу.
Тогда один из перехватчиков увеличил скорость, перешел на курс сближения и открыл огонь из скорострельной пушки, которая не нуждалась в идентификации цели. Некоторые из напавших, не ожидавших столь наглого отпора, загорелись.
Из глубины неба надвигалась следующая волна турецких бомбардировщиков с более существенным прикрытием.
Необходимый импульс пришел. Сдвинувшись на полмикрона, закладка перестала действовать. Парализованно наблюдавший за небом комплекс ПВО наконец ожил, ощутив взаимодействие всех своих систем. Еще несколько десятков секунд, и от него ничего бы не осталось, как и от его пластиковой копии. Но «еще», как и «если бы», не считается. И злобные ракеты принялись превращать в обломки летающих в прославленном древностью небе чужих.
Через несколько минут в небе воцарилась тишина. Земля покрылась кострами горящих факелов.
13 октября 20хх года. Москва. 13.09 по местному времени
– Министр, передайте штабисту пакет, – приказал президент. – Сейчас 13.09. В 13.21 доложите готовность.
Не понимающий, что происходит, кабинет профессионально соблюдал видимость спокойствия. Каждый из присутствующих всегда думал, что только он – власть: умная, хитрая и коварная, а властвующие над ним – лишь глупые временщики. Но что-то сломалось в этой извечной машине, и теперь следовало искать новую логику, а она терялась, растворяясь во мраке неведомого. Становиться марионетками в руках ведущего к необозначенной цели им не хотелось. Как не хотелось верить и в то, что озвученная цель действительно является истинным намерением.
– Минфин, энергетики и Центробанк свободны. Остальным предлагаю остаться.
Президент терпеливо выдержал паузу, ожидая пока названные лица покинут зал. Затем, повернувшись к одному из присутствующих, спросил:
– Зильбердович, вы готовы занять его пост?
– Да.
– Отлично. Приступайте к исполнению обязанностей. А теперь предлагаю следовать за мной. И быстро.
– Куда? Куда мы идем? – послышались схожие вопросы большинства.
– В убежище, – успокоил министров начальник службы охраны президента. – Ситуация резко обострилась. Может случиться всякое. Это для вашей же безопасности. Кстати, немедленно отключите телефоны. Никаких переговоров до особого распоряжения.
– Внутренние войска приведены в полную боевую готовность, – многозначительно шепнул министр внутренних дел.
– Нам не понадобятся внутренние войска, – столь же многозначительно ответно шепнул президент. – Я не собираюсь воевать со своим народом.
Содержание документа Смирнов знал заранее. Еще бы – сам участвовал в его разработке. Он не знал лишь одного – времени. Теперь и оно стало понятно. Сегодня.
– Генерал, –- обратился к начальнику Генерального штаба президент. – Пуск должен быть осуществлен немедленно после поступления приказа.
– Так точно, господин президент. Будет исполнено. Разрешите спросить?
– Спрашивай, – разрешил президент.
– Вы отдадите приказ только в том случае, если янки уничтожат наш транспорт?
– Да. Это мирный транспорт. Везет на Кубу оборудование. Нападение на него равнозначно объявлению войны.
– А если они его пропустят?
– Тогда это будут просто учения. И полетит другая ракета – на Куру и с пустой болванкой вместо боеголовок.
13 октября 20хх года.
Вашингтон D.C. 05.21 по местному времени
Овальный кабинет приобретал углы.
Президент, информированно ожидая очередной гадости, в полудреме готовился к ней.
Предчувствия его не обманули. Второпях растворил двери директор ЦРУ, выглядевший бодрым, поскольку, наверное, еще не спал:
– Они нарушили нашу договоренность.
– Кто?
– Турки с греками.
– И что?
– И уже воюют друг с другом. D-670 уничтожить не удалось. По данным слежения, он сбил всех.
– Немедленно остановите это, – раздраженно приказал президент.
– Но как? Уже начались боестолкновения на суше. Пока, правда, только на Кипре. Флоты вот-вот войдут в огневой контакт.
– Пригрозите.
– Чем?
– Чем угодно. Санкциями, деньгами, исключением из НАТО, в конце концов.
– Сейчас это не поможет. Сначала их действительно надо остановить, а потом угрожать.
– Тогда скажите каждой из сторон, что мы решили поддержать другую. Это наверняка их остановит.
– Очень мудро, господин президент, – согласился директор ЦРУ. – Мы как раз готовим текст подобного сообщения.
– Хорошо, – переключился на другую тему президент. – Что с Кубой?
– Транспорт русских с ракетами готов к разгрузке. По нашим данным, там от 30 до 50 носителей, – теперь директор ЦРУ выглядел очень озабоченным и печальным. Видимо, междоусобица в стане союзников волновала его гораздо меньше, чем очередная наглая выходка непредсказуемых евроазиатских медведей. Исподволь закрадывалось подозрение, что два негативных совпадения в столь короткий промежуток времени – не случайность. Но на дотошный анализ сейчас не было времени.
– Арестовать в океане и досмотреть не удалось?
– Нет. Мы, конечно, потребовали, но без всякого толку. Транспорт шел под прикрытием целой эскадры. Там ракетные крейсера, противолодочные корабли, видимо подлодки и прочее. Остановить – значило вступить в открытый бой. Приказа на открытие огня ни вы, ни министр обороны, ни командующий не давали.
– Понятно, что не давали. Я запретил. Думал: надавим как следует, повернут обратно.
– Я информировал: они стали несговорчивыми.
– Помню. Дикари несчастные, – злобно поморщился президент.
– Впрочем, один источник сообщает, что это провокация, и транспорт выполняет отвлекающую функцию.
– Ему можно доверять?
В Овальный кабинет неспешно вошел еще один человек, жестами показывая, что приветствий не нужно. Лица президента и директора ЦРУ настороженно вытянулись. Оба постарались не показать испуга, медленным почтительным кивком головы отдав дань уважения старшему магистру.
Главный подрывник-разведчик продолжил:
– Никому нельзя доверять... Без проверки. Эти данные еще не проанализированы.
– Если убрать транспорт? – взгляд президента уперся в директора ЦРУ.
– Вероятность блефа очень мала.
– А если оставить?
– Они за сутки рассредоточат и замаскируют ракеты по всей территории острова. Тем более, что они мобильные. Подлетное время сократится до трех-пяти минут. При массированной атаке наши средства сработают с эффективностью не более 10 процентов, – директор нахмурился. Ему не нравилось делать такие доклады. – Они привезли новейшую модель. Это скальпель, которым они мгновенно вырежут наши базы. На разработку системы противодействия потребуется от 500 миллиардов и около трех лет. Какие будут указания?
– Тебе – следить за русскими. Министру обороны – уничтожить транспорт. Немедленно.
Человек, молча наблюдавший за принятием решения, удовлетворенно покачал головой, потирая руки, и покинул кабинет.
Следующие пять минут прошли в напряженном ожидании. Наконец, поступил доклад:
– Транспорт уничтожен. Похоже, он хранил макеты и какие станки с трубами, фонили имитаторы.
– Русские?
– Пока молчат.
Москва. 13.29 по местному времени
– Господин президент! Наш транспорт на Кубе уничтожен.
– Дальше.
– Два F-217 с базы во Флориде.
– Идентифицированы точно?
– Абсолютно точно. Один произведен только что, другой – полгода назад, номера...
– Не надо номера. Готовность?
– Полная.
– Спутники противника?
– Выведены из строя по данной траектории.
- Даю подтверждение ключа в 13.31.
Вашингтон D.C. 05.32 по местному времени
– Русские только что произвели пуск. Восточная Сибирь. Траектория вычислена, предполагаемая цель – Лос-Анджелес.
– Уничтожить ракету.
– Мы не можем. Спутники слежения и боевой вышли из строя.
– Противоракеты?
– Промахнулись. Они каким-то образом уводят их от цели. Остальные пускать поздно.
Все уставились на президента, которому теперь предстояло решать. И он решил:
– Один M-3 по пусковым установкам в Восточной Сибири. Высшему составу немедленно собраться в подземном командном пункте. Привести войска в состояние полной боевой готовности.
– Может быть, объявить атомную тревогу? – предложил госсекретарь. – У нас есть еще как минимум 20 минут. Часть населения, наверное, успеет спрятаться.
– Не надо. Обойдемся без паники. Да и негде там от такого прятаться.
Москва. 13.37 по местному времени
Руководящая верхушка, воспользовавшись скоростной подземкой, добралась до глубоко заглубленного убежища на одной из окраин города. Здесь было все необходимое не только для управления страной и ее войском, но также и для обеспечения жизнедеятельности присутствующих на много лет вперед.
Едва все успели расположиться, с интересом разглядывая напичканное электроникой подземелье, как поступил доклад оперативного дежурного:
– Господин президент, с территории США из шахтной установки произведен пуск носителя. Тип – предположительно M-3, так как других, по нашим данным, у них уже нет. Предполагаемая цель – наши шахты в районе Восточной Сибири.
– Ваши действия?
– Делается все возможное, чтобы уничтожить носитель.
– Далее.
– Пока безуспешно. Но шахты в любом случае не пострадают.
– Хорошо. Что с нашим?
– Последняя линия ПРО противника нейтрализована. Происходит автоматическое донаведение на цель. Контакт через 15 минут.
Президент поднялся, отработанным лоу-киком ударив ножку мягкого кожаного кресла. Внешне он выглядел спокойно, но в душе появились ростки нервозности, что, впрочем, не мешало уверенно продолжить начатое:
– Ясно. Все-таки они решились на ответ. Хорошо, переходим к варианту два. Командующий РВСН?
– Так точно! – вскочил один из генералов.
– Р36М22х готовы?
– Так точно! Боевые части переоснащены на 10. Координаты внесены. Ждут приказа.
– Приказываю: три носителя по заданным целям. Запустить отвлекающее сопровождение. Исполнять немедленно.
– Есть.
– Пресс-службе, – обратился к давнему помощнику и другу президент. – Немедленно осуществить трансляцию варианта номер два официального сообщения по всем каналам.
(В этом 30-секундном сообщении граждане информировались о начале грандиозных учений по гражданской обороне. Планом учений был предусмотрен кратковременный вывоз населения 30 крупнейших городов на заранее приготовленные загородные базы. Утверждалось, что учения займут не более трех дней, а порядок вывоза заранее разработан соответствующими службами, в силу чего волноваться не стоило, требовалось просто собрать самое необходимое и ожидать прихода автобусов и иного транспорта.)
– МЧС и начальнику ГО обеспечить перемещение граждан, МВД – соблюдение порядка и спокойствия, мародеров – карать.
– Москву тоже вывозить? – уточнил министр по чрезвычайным ситуациям. – Этого не было в плане. Транспорт не готов.
– Нет. Москву не надо.
– Но почему?
– Здесь много соображений – почему. Самое простое – нереально, да и некуда. Москву мы защитим. По крайней мере, от прямого удара. Все, исполняйте.
Наступило молчание, через несколько минут прерванное очередным докладом оперативного дежурного:
– Цель уничтожена. Пуск произведен. Носитель противника сбить не удалось. Попадание – через 3 минуты.
Дослушав сообщение, президент криво усмехнулся и, ни секунды не раздумывая, заявил:
– Указ президента России: «В случае, если США произведут еще хотя бы один пуск, мы объявляем о вынужденном переходе к состоянию полномасштабной войны с США. Это война справедливая и оборонительная, поскольку вероломное уничтожение нашего мирного транспорта, без объяснений и объявления войны, гражданского судна, являющегося часть территории суверенного государства Россия – есть акт открытой агрессии, со всеми вытекающими из этого факта последствиями для агрессора. В случае изменения человеконенавистнической позиции руководства США мы готовы принять извинения и компенсацию за нападение на наш транспорт и гибель его мирной команды». Все. Дата, подпись. Отправьте это их самоуверенному глупцу.
Вашингтон D.C. 05.57 по местному времени
– Господин президент, мы потеряли город, – печально склонив голову, сообщил министр обороны.
– Сколько? – кратко и хлестко уточнил президент.
Военный понял вопрос по-своему:
– Восемь боеголовок по мегатонне каждая.
– Что-нибудь могло остаться?
– Вряд ли. Точнее – нет.
– Русские запустили еще три носителя! – вскричал оперативный дежурный, нервно вглядываясь в бегущие строчки поступающей информации. – Это конец! Кранты! Разведспутник идентифицировал их, как «Сатану»! Это еще 24 боеголовки!
– Без истерик. У них давно нет «Сатаны», – с надеждой посмотрел на военных президент. – Что с нашей M-3?
– Только что попали. Мы накрыли базу, – ответил министр обороны. – Но, похоже, сволочи действительно запустили не совсем «Сатану» – нечто модернизированное.
– Так сбивайте к черту.
– Огонь ведется. Но безрезультатно. Слишком много ловушек и ложных целей.
– Что будем делать? – обратился ко всем присутствующим президент. – Надо как-то остановить это.
– Мы должны защитить Америку! – гордо выпрямился министр обороны. – Считаю, следует нанести сокрушительный удар всеми силами.
– Но тогда и они нанесут. Это не защита. Это самоубийство. Ты же видишь – они мгновенно пускают следующие, и в большем количестве, – возразил госсекретарь. – К тому же, вы не можете сбить ни одной дикарской болванки!
– Тихо! – прикрикнул президент. – Сейчас не время для споров. Решение принято: будем отвечать адекватно. Приказываю: еще три носителя.
– Запущены.
В дело вмешался пресс-секретарь:
– Господин президент, тут сообщение от русских пришло.
– Какое еще сообщение?
– Что-то про их транспорт, насколько я понимаю. Даже перевести не удосужились, дикари. Предлагают извиниться.
– За что извиняться? Они стерли целый наш город.
– Русские говорят: мы первые начали.
– Хорошо, – вдруг согласился президент. – Свяжите меня с русским. Надо остановиться.
– Это невозможно, – тут же пояснил министр обороны.
– Почему?
– Поздно. В ответ на наши три они выпустили еще десять. Если мы не ответим, они методично нас добьют.
– Ох, – президент тяжело вздохнул. – Отвечайте адекватно. Пусть будет еще десять...
Вращавшийся на самой дальней орбите предмет, формой и размером напоминавший перепелиное яйцо, дотошно регистрировал происходящее на наблюдаемой планете и вокруг нее. Когда датчики зафиксировали, что за временной период менее часа инициированы 64 принудительных термоядерных реакции различной мощности, внутри предмета раздался чуть слышный писк, и через секунду невидимый луч мгновенно сбросил 32 терабайта данных в сторону родной планеты.
“Правда, говорят, что жизнь от одного своего конца и до другого представляет собою не что иное, как назидательный урок; на это всякий может ответить: “Именно потому я и хотел бы, чтобы меня оставили в покое самодовлеющего ничто, где я не нуждался бы ни в уроках, ни в чем бы то ни было”. И если к этому прибавляют, что всякий человек должен будет в свое время дать отчет о каждом часе своей жизни, то скорее мы сами вправе требовать, чтобы сначала нам дали отчет в том, за что нас лишили прежнего покоя и ввергли в такое несчастное, темное, трудное и скорбное положение”.
Артур Шопенгауэр.
«О ничтожестве и горестях жизни»